– Я все сделаю, о прохлада моего сердца, но помни: ты должен согласиться.
– И раз уж троллоков, чтобы на них охотиться, здесь не осталось, – небрежно заметил Люк, – самое время вспомнить о Белоплащниках. Они не в восторге от того, что двуреченцы решили сами себя защищать, и, насколько я знаю, намереваются кое-кого из вас повесить. Они не любят, когда у них из-под носа уводят пленников. Молодые люди тревожно переглянулись. И именно в этот момент вперед протолкался Гаул, а за ним Байн и Чиад. Впрочем, особо проталкиваться не пришлось – перед ними все расступались. Люк воспринял появление айильцев без восторга, да и Гаул взглянул на него не слишком приветливо. Зато у Вила, Даниила и многих других посветлели лица – они искренне верили, что в лесах скрываются сотни айильских воинов. Никто • даже не задумывался, чего ради им прятаться, а Перрин помалкивал, но слухов не опровергал. Если люди считают, что в трудную минуту им на помощь придет сотня-другая айильцев, и это придает им храбрости, тем лучше.
Фланн покачала головой – дескать, что тут поделаешь – и виновато посмотрел на Джака.
– Суладрик умер, – отвечал тог, – а Мурадин отправился в Руидин. Если его постигнет неудача, туда пойду я.
Парням все это не очень-то понравилось, а многому они, наверное, не поверили: ну как можно поверить, что Твердыня величиной с небольшую гору? Перрин припомнил, что, покидая Двуречье, он сам знал о мире так же мало, да и то, что знал, не слишком пригодилось ему впоследствии. Но он никогда ничему не удивлялся так, как они. Или все же удивлялся? Перрину будто стало теплее.
Ступил и словно прошел сквозь густую завесу ослепительно яркого света. Уши его заполнил невероятный шум – как будто все звуки мира слились воедино. Всего лишь шаг – и всего лишь миг, но Мэту показалось, что он длился целую вечность.