Чтобы получше рассмотреть их, Илэйн направилась к носу судна и, подойдя туда, увидела Тома Меррилина. С грустной улыбкой тот поглядывал на дельфинов, ветер трепал его залатанный плащ. И вновь старик показался ей бесконечно знакомым.
– И не мечтай понять женщину, Перрин, – промолвил Гаул, – это все равно что пытаться понять солнце. Оно есть, и без него не очень-то обойдешься, но как оно светит да почему…
– Я к ним не пойду, – решительно заявил Гаул, увидев, что Перрин направляется к стоянке Странствующего Народа, и, не дожидаясь ответа, свернул в сторону.
– Ранд не безумен, – машинально возразила Эгвейн. Стало быть, Мэт не собирается бежать. Вот так приятная неожиданность – кажется, до сих пор он не осознавал своей ответственности. Но в его голосе звучали неподдельные боль и тревога. Прежде ей такого слышать не доводилось. Если Мэту и бывало не по себе, он никогда не подавал виду. – Я не знаю, чем тебе помочь, Мэт, – участливо промолвила Эгвейн. – Может быть, Морейн…
Руарк коротко разъяснил задачу, и слушавшие айильцы, развернувшись веером, легко и стремительно помчались к холмам. Некоторые на бегу закрывали лица вуалью – на всякий случай. Те, кого не послали в разведку, остались ждать – кто стоял, а кто и сидел на корточках рядом с мулами.
– Всегда что-то мешает, – пробормотал Мэт. – Здесь уйма золотишка, которое не худо бы прибрать к рукам, и эдакая большеглазая кухарочка – так и тянет ущипнуть ее да поцеловать. И служанка – волосы до пояса, словно шелк, и такая кругленькая… – Мэт замялся, верно, сообразил, что все это звучит по-дурацки.