Неторопливо и без страха Айз Седай опустилась на колени и своими руками сжала Ноаму виски. Рев его переходил в ворчанье, обратившееся затем в хныканье столь быстро, что Перрин и ахнуть не успел. Долго, долго Морейн обнимала голову Ноама, наконец освободила больного и поднялась. Она обернулась к Ноаму спиной так доверчиво, что горло у Перрина сжалось, – но целительница бестрепетно выходила из клетки человека-волка, провожаемая его палящим взором. Открыв дощатую дверь, Морейн повесила замок на место, в петли, закрывать же его не нашла нужным, – и Ноам кинулся, рыча, на жерди ограды. Он грыз их, налегал на прутья клетки плечами, старался просунуть меж ними свою голову, продолжая рычать и щелкать зубами.
– Вы не против, если я кое о чем спрошу? Вы тут обсуждали всякие дела Айз Седай… и никто не побеспокоился хоть что– то рассказать мне.
– Что ужасно? – рассеянно спросила Эгвейн. Надеюсь, он не тычет всем в нос ту бумагу, которую мы ему дали.
– Муад'дрин тиа дар алленде. кабадрин родим! – Изогнувшись дугой и воюя с некоей неведомой напастью, не размыкая сжатых век, Мэт гремящим голосом выбрасывал вверх отчетливо: – Лос Валдар Къюбияри! Лос! Карай он Калдазар! Ал Калдазар!
– А не хочешь ты продать все это имущество? – спросил его Том, набрасывая на плечи свой многоцветный и многолоскутный плащ. Под ним нашли убежище и арфа в кожаном футляре, и флейта, а вот узел с одеждой и одеялами свисал с плеча менестреля неприкрытый.