Он бежал, не чуя ног, взор затуманился. Замельтешили размытые цветные пятна. В ушах у него что-то зажужжало, потом стихло, умолкло совсем, и пляска пятен прекратилась, перед глазами все стало устойчивым.
– Ты можешь помочь ей, Найнив? – Эгвейн попыталась вспомнить, какие потоки сплетала Найнив, исцеляя айилку, но сумела восстановить в памяти лишь треть сплетавшихся нитей. – Помоги же ей, Найнив!
– Не хочу я быть усмиренной, пойми, Эгвейн! И не дамся им! Не поддамся ни на какую удочку!
– Тихо ты, – прошептала Эгвейн. Не прекращая поливать жаркое, она на Илэйн и не смотрела. – Ведь уши у нее как у…
Немного подождав, Эгвейн распустила одно из плетений, и Приспешница Тьмы начала всхлипывать – как от боли, так и от облегчения.
– Ты делаешь всего один только шаг вперед, Найнив, и сразу же отступаешь на шаг, – сухо заметила наставница. – Поскольку Илэйн твоим словам не удивляется, то для меня очевидно: ты рассказала обо всем ей – и это после того, как я предупредила: никому ни слова о случившемся! Значит, в Башне уже семь человек знают, что на половине послушниц сегодня был убит мужчина. И из этих семи двое – слуги, которым более ничего не известно. Кроме того, что им велено держать язык за зубами. Что ж, ежели для тебя не имеет никакого веса приказание Наставницы послушниц – а коли это и на самом деле так, я постараюсь тебя вразумить! – может быть, ты соизволишь исполнять приказ Престола Амерлин? Ты не должна говорить об известном тебе случае ни с кем, кроме матери и меня. Амерлин не потерпит больше слухов! Хватит и тех, с которыми приходится бороться сейчас. Ты уразумела, о чем я говорю?