– Думаешь, меня так легко испугать. Отрекшийся? Сам Ба'алзамон на меня охотился. И по-твоему, теперь я перед тобой струшу? Унизиться перед Отрекшимся, когда отказался встать на колени перед Темным? Открыто, в лицо, отвергнув его?
– Очень хорошо, Перрин. – Голос ее был как лед – твердый, ровный, холодный. – Если желаешь, оставайся. Может, тебе и посчастливится пережить эту ночь. Лан!
Глаза, подумал Перрин. Что же такого странного а его глазах?..
– Не говори ей! – встряла Илэйн; Найнив моргнула и лишь потом поняла, что Илэйн ей подыгрывает. – Если позволишь гневу овладеть собой, ты выдашь то, чего им нельзя знать! А они должны доставить нас внутрь Твердыни. Они должны…
Моргейз тихо рассмеялась, глядя в лицо Мэта.
Правда, теперь забавного в этом казалось мало – Мэта окружали измотанные, голодные лица, причем среди них было немало детских.