– Первое: выпустить на городскую улицу взбесившегося льва, – повторил он собственные слова.
– Будешь принимать то же самое дважды в день до тех пор, пока не пройдет твой кашель, – твердо проговорила она. – И еще у меня есть целебная мазь, которую ты будешь втирать в грудь каждый вечер. – После борьбы со строптивым больным ее голос стал не таким усталым, и, упершись кулаками в широкие бока, она сказала: – Запах у этой мази такой отвратительный, как и вкус у отвара, но ты будешь ее втирать – тщательно! – или я потащу тебя наверх, будто тощего карпа в неводе, и привяжу к постели вот этим твоим плащом! Ко мне еще ни разу не забредал менестрель, и я не позволю первому, который появился, помереть от кашля!
Крик Мэта перерос в неистово бешеный вой. Ярко горел рубин, рассыпая вокруг искры кровавого света.
– Оно действует так же хорошо, как цепной лист, только у него горьковатый вкус, впрочем, некоторые не обращают на это внимания. – Матушка Гуенна засыпала высушенные измельченные листья в голубой чайник и направилась к плите, чтобы залить их кипятком. – Значит, вы тоже следуете ремеслу? Садитесь. – Она жестом указала девушкам на стол и сняла с полочки две глазурованные голубые чашечки. – Давайте присядем и поговорим. У кого еще нелады с желудком?
– Разрешите все переговоры вести мне, дети мои! – спокойно сказала Айз Седай, откидывая назад свой капюшон, чтобы видна стала седина в ее волосах. Эгвейн не могла бы сказать, сколько лет прожила на свете Верин, но полагала, что та уже могла бы быть бабушкой. Седые волосы были единственным свидетельством возраста Айз Седай. – И как бы туго вам ни пришлось, помните: не позволяйте им разозлить вас!
– Приказы, отдаваемые Моргейз, в Тар Валоне не имеют никакого веса, – с великолепным спокойствием произнесла Найнив. – А что касается вашего стремления быть полезными для нас, я буду помнить о нем. Если нам потребуется и вправду помощь, вы будете первыми, кто об этом узнает. Но сейчас я прошу вас оставить нас одних. – Жестом Найнив указала на дверь, однако Гавин не обратил на сие пожелание никакого внимания.