Разумеется, скрипели седла, стучали копыта – уж ничего не попишешь, но по крайней мере, люди не разговаривали и вопросов не задавали.
– Пожалуй, как-нибудь в другой раз, – ответил Ранд, качая головой. Он думал, что со временем подружится со всей этой четверкой, особенно с Мангином, чье чувство юмора очень напоминало Мэтово. Но уж если у него не хватает времени в женщинах разобраться, то заводить новых друзей времени нет наверняка. К сожалению, и на старых друзей времени почти не остается. А Мэт тревожил его.
– Эгвейн, если б она подумала, будто я хочу увильнуть, то своими руками сплела бы брачный венок, и нас обоих, и Ферана, и меня, за шкирку поволокла на свадебную церемонию. И вообще, ты слышала, чтобы кто-то сказал Сорилее "нет"? Сама бы смогла?
– Ему не следовало думать, будто клятвы Великому Повелителю можно забыть в удобный для себя момент, разве нет?
– Гм… Нет, милорд. Но я слышал, через город проехала уйма Белоплащников, и все – на запад. Как, по-вашему, неужто старый Пейдрон Найол чего-то затевает? Может быть, в Алтаре?
Могидин, по-видимому, переборола охвативший ее страх. Игнорируя серебряный ошейник на горле. Отрекшаяся глядела на Найнив и Бергитте с таким видом, будто пленницы они, а не она, и она размышляет, как с ними поступить. Не считая случайного движения рук, словно ей хотелось почесаться там, где кожа хранила воспоминание о крапиве, Могидин являла собой облаченную в черное безмятежность. Лишь благодаря ай'дам Найнив знала, что страх по-прежнему гнездится в женщине, почти невнятный и загнанный поглубже, отдающийся только приглушенным жужжанием. Найнив пожалела, что серебряная штуковина не позволяет ей знать, о чем Могидин думает, – только то, что та чувствует. А потом она обрадовалась, что не проникла в мысли, которые сверкали в этих холодных темных глазах.