— Хрен помоченный в окрошку заменяет «Мою крошку», — сымпровизировал Олег Палыч, — я на эту тему эпическую поэму написать могу, верите?
Они торчали здесь уже более суток. Сотня человек против тридцати тысяч кочевников. Такое могло присниться лишь голливудскому режиссеру в наркотическом бреду. Правда, этой сотне не рекомендовалось класть пальцы в рот, но как говаривал пьяный Мухин: «Толпой и батьку бить не страшно». Вместе с солдатами были монахи, десять иноков в черных рясах. Они беззаботно рыскали по лесу в поисках ягод и первых сыроежек. Их безалаберность сильно раздражала Мурашевича, но Андрей только посмеивался с кипятившегося товарища.
— Хороший выбор, сказать нечего! Одна — кобыла перезрелая, вся рожа в оспинах, а у другой полкило НЗ на брови болтается!
Повшебный включил рубильник и нажал клавишу «Готовность». Послышался тоненький свист конвертеров.
— По-моему, бисер метать не перед кем. Идемте за ними.
— Это вряд ли! — прогудел брат Никодим, — широки ворота! «Урал» проезжает…