– Так… – встал Андрей. – Вы видели, как читает косой? Нет? Не видели?
– Егорова, браво! – кричали после окончания спектакля. Пельтцер, уходя за кулисы, ревниво ворчала: нашли кому кричать «браво».
Теперь перейдем к обвинению «безошибочно назвала свою книгу „Андрей Миронов и я“. Это, господин Поюровский, комплимент моему издателю, так как я рьяно отказывалась от этого названия. Но господин Захаров оказался умен и прозорлив!
– Не совсем. Когда буду совсем, тогда вообще ни одной головы не останется…
– Твой белый букет просолился в морской воде, – сказал он, и мы взяли курс к берегу.
Франция. Юг Парижа. Рю Форте, 41. Особняк, который принадлежит Рене Гера – слависту с энциклопедическим образованием, в Европе он входит в тройку крупнейших коллекционеров произведений русского искусства. Сидим вдвоем в его особняке. Это музей живописи, литературы, дореволюционного русского и эмигрантского искусства. Имена Зайцева, Бунина, Шмелева, Бурлюка не сходят с его уст. Рене говорит по-русски несравненно лучше, чем мы – много лет он был дружен с Зайцевым, Шмелевым, Одоевцевой, Г. Ивановым… Горит камин, мы медленно тянем «Анисовую».