– Беги скорей к дяде Шуре в машину, они поедут в больницу, потом тебя домой отвезут.
– Нет! – сказала я строго. – У меня не курят. И вообще мне пора в театр. Подъем! – И, одеваясь, подумала с горечью: какие же дешевые кадры подбирает себе это КГБ. Прямо обидно!
А пока мы резвимся на берегу моря, бегаем по песку, темнеет, пьем вино с печеньем, чья-то рука волнующе касается другой руки, поцелуи в кустах и небезобидная игра в салочки… Кто кого догонит, тот и не выпускает….
Я свернула на открытую веранду – в глубине в кресле сидел Андрей с тремя щенками на коленях.
Ваша книга близка мне еще и потому.; что на пути моей любви тоже стояла мама, а я никак не мог понять, почему она, готовая, вроде бы, все сделать для счастья единственного сына, стала его наипервейшим противником.
Марта Липецкая, заведующая литературной частью, которая любила мужчин, шесть пирожных эклер сразу и революционные песни, корпулентная дама, пышная блондинка, с коротким носиком, придающим ей девчоночье выражение лица, сидела у себя в кабинете с Магистром. В красивых пальцах с маникюром торчала дымящаяся сигаретка. Они тихо, но заинтересованно говорили. Если бы можно было посмотреть на них сквозь стену, то стало бы ясно – они затевают интригу, и вся эта «фреска» напоминает «совет в Филях». Дело в том, что в молодости у Марты был роман с драматургом Николаем Погодиным, и ей пришла в голову идея – пьеса-компиляция-попурри на тему произведений Погодина. Перегнувшись через стол, на котором лежала вся ее большая грудь, она шептала Магистру, что, если Погодин придет к Чеку с ее подачи, тот утопит эту идею немедленно, так как у нее с Чеком «разногласия». А если Погодина предложит Магистр – сопротивлений не будет. Так и поступили, и в театре начались репетиции спектакля «Темп-1929».