Михаила растолкал возвратившийся Калина. Калина уже увидел изуродованную усадьбу — будто загнанный под Пелино поле Ящер выбрался все же на землю и одним огненным укусом вырвал угол дома, разбросав вокруг обгорелую щепу и угли.
— Мы, матушка, за тятей…— виновато прогудел один из них.
Он толкнул плот и свою чурку на середину реки, забрел по пояс и лег в воду.
Зырян повернулся к Михаилу. Глаза его слезились от ветра.
Костер караульных, конечно, требовал дров. Вскоре один из вогулов спустился с вершины и полез в елки. Застучал топор.
— Так ведь Пермь — не первая страна, которую к Христовой церкви приобщают…— скромно сказал епископ, опустив глаза.