— Благодарствую, отец Елизар, — подвел он итог, — распорядись, князь, подводы подгонять к житницам и амбарам. Руку к вире приложишь, думаю, на обратном пути — я не из тех, кто наперед титлы выпрашивает. Оставь теперь нас, отче.
— Прошу тебя, Михан, любимый мой…— шептала Тиче.
Мичкин слышал их голоса, звон цепей, но не обернулся. Он торопливо просунул голову в петлю и, встав на колени, повис в ней всей тяжестью тела. Они молча смотрели на последние судороги пермяка. А на рассвете Зырян заговорил с Михаилом.
— Люссуйнер, — сказал Калина. — Плачущая гора.
Матвей сидел задумчивый. Калина молча выколотил о камень рог и пошел спать.
На том конце деревни, где дымили костры вологжан, Иона увидел князя Пестрого. Пестрый беседовал с вологодским сотником. Иона ринулся к нему.