— А баба я, — ответила она. — Жалко мне вас…
На краю рощи стоял огромный кедр, у которого срубили вершину, а вместо нее сколотили помост. По узенькой приставной лестнице Пестрый полез наверх, словно не замечая высоты. Вольга карабкался за князем и едва не трясся на жердях, ходивших ходуном, хватался за перекладины так цепко, что белели костяшки пальцев. Пестрый выбрался наверх и встал у края помоста, оглядывая дали. Помост скрипел, раскачивался, как лодка. Вольга раскорячился посередке, расставив ноги и растопырив локти. Больше всего ему хотелось опуститься на четвереньки.
— А ты умный отрок, — Филофей одобрительно улыбнулся княжичу. — Значит, пермские князья дали твоему отцу мало силы.
— Ты, княжич, не поверишь, но я его вправду видел.
Матвей стал жить в гриднице, заняв лучшее место, место сотника — у чувала. Его не решились прогнать.
Разбудили его трели рожечников, которые играли тревогу. Из неконопаченных щелей в стенах тянулись полосы бледного света. Снаружи доносились крики, топот, лязг. Бурмота и Зыряна в керку не было.