– Я найду вам воду и добычу тоже, – ответил Альдо. – Выходим на рассвете. Тропа не более, чем в мили отсюда. Она заросла, все же это еще хорошая дорога. Звери ею пользуются, значит, сможем и мы, а людей на ней давно не бывало, по крайней мере, насколько я мог разобраться в темноте.
– Кое-кто из моих единоверцев тоже не любит их, – согласился Иеро, – хотя у нас каждый умеет читать и писать. Но консерваторы не любят их как соперничающую религиозную группу. Я думаю, они действительно в чем-то конкурируют с нами, но если мы будем плохо работать, они и должны одержать верх, потому что окажутся лучше, чем мы. Так говорит мой аббат. Но продолжай.
Жидкая, изменчивая, струящаяся туша увеличила скорость, разбрасывая пыль и грязь своим струящимся основанием и чем-то напоминала сейчас какую-то бробдингнегскую улитку, а ее стройные супруги следовали по пятам.
– Есть и там, хотя называются по-другому. Это наш обычай во многих странах, – ответил Альдо. – Один из младших шаманов у белых дикарей, которые хотели убить Лючару, был Иллевенером. Так я вышел на ваш след, мальчик мой. – Он печально улыбнулся священнику. – Да, он позволил бы птицам убить ее. У него не было выбора, он был следующий на очереди, чтобы стать главным колдуном или шаманом. Видишь ли, тогда мы сможем влиять на целое племя, а кто знает, что важнее? Враги тоже работают среди таких примитивных племен и мы не можем пренебречь такими шансами. Прости, но там была такая ситуация.
Священник подобрал свой щит и неуклюже побежал мимо перегородки Клаца, не обращая внимания на рев лорса, туда, где еще слышался лязг стали. Напряженное молчание экипажа и их прикованные к той сцене взгляды говорили, что исход поединка еще сомнителен.