Ближе, по обеим сторонам расширяющегося ущелья, правильным двурядьем стояли темные колоссы, невероятно высокие и узкие, похожие на палицы или баллоны. К первым из них вездеход подъехал уже в сумерках, которые сгущались тенью, отбрасываемой огромными фигурами. Координатор включил фары, и за пределами освещаемого их лучами пространства сразу сделалось темно, будто внезапно наступила ночь. Колеса перекатывались через пласты застывшего шлака, его обломки потрескивали, как стекло, языки света облизывали стены гигантских резервуаров или баллонов, вспыхивавшие ртутным блеском. Последние следы глины исчезли, вездеход покачивался на плавных неровностях застывшей, как лава, массы, вода, скопившаяся в углублениях мелкими черными лужами, с шумом разбрызгивалась под колесами. На фоне туч тонкой паутиной чернела воздушная галерея, соединявшая два сооружения, отстоящие друг от друга метров на сто. Фары вырвали из тьмы несколько поваленных набок машин с выпуклыми дырчатыми днищами, сквозь отверстия виднелись зубцы, с которых свисали пучки истлевшей ветоши. Они задержались, чтобы удостовериться, что машины брошены давно — металлические плиты уже разъела ржавчина.