Все-таки она устала. К тому же в душе пробудилось непонятное досадливое томление и недовольство. Клиффорд ничего не заметил. Он вообще был глух и слеп к движениям души. А вот чужой мужчина понял все.
— А поди разбери! Спросите у нее сами! — жестко бросил он, нарочито растягивая слова, подражая местному говору.
— Да ты глянь на него, вылитый пастор за кафедрой!
Когда он вернулся, она все еще лежала, сияя радостным возбуждением.
— До свидания, Конни, моя девочка! Скорее возвращайся домой.
— Никаких! Он предоставил все решать мне.