Когда Гильгоф взял самую высокую ноту, Рене вдруг материализовался — просто вышел из пустоты со скучающим видом. Гильгоф стал похож на кота, завидевшего дворового барбоса, своего вечного и злейшего врага, — мне почудилось, что у доктора волосы дыбом встали, а за очками вспыхнул демонический зеленый огонь. Только Сигурд оставался невозмутим, просто стоял и смотрел.
— Понял, — буркнул Крылов. — Но ничего не обещаю, зачастую это происходит без всякого желания с моей стороны. Стоит подумать о чем-то, и…
Эта часть речи наверняка была составлена лучшими дипломатами нашего МИДа — вроде бы никаких прямых оскорблений, но обидно до невероятия! Я сразу усек, что Михаил готов пойти на полный разрыв с США: лучше иметь хорошего врага, чем крайне ненадежного партнера.
Мы с Гильгофом переглянулись. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Бибирев четко и недвусмысленно намекнул: любая попытка его смещения может обернуться чем-то наподобие тихого преторианского переворота. Николай Андреевич безоговорочно убежден в своей правоте, а коней на переправе не меняют — в период кризиса нет ничего страшнее хаоса во власти.
— Гильгоф? — ахнул я, едва не подавившись. — Доктор снова на Гермесе?
— А-а, — протянул Ярцев с самым умным видом, но, разумеется, ничего не понял.