Розмари спустилась по ступеням, помедлила, бросила жетон в прорезь турникета, в задумчивости сошла по второй лестнице. Следом за пригородным «АА» на станцию ворвался холодный воздух. Розмари, все так же уставившись в пол, двинулась к вагону.
— Блайз, мне так стыдно. Думаешь, они знают об этом? Улавливают?
— К черту их идиотские законы, — огрызнулся Tax. — Если ты никому не расскажешь, то и я не расскажу.
Он смотрел, но почти ничего не видел. В таких потемках, да к тому же в стоячей воде, заваленной мусором, от зрения не было почти никакого толку. Важнее были вкус и обоняние, подсказывавшие ему о том, что находилось на расстоянии — пища, которую следовало терпеливо разыскивать, и неожиданные подарки судьбы, которые располагались в пределах досягаемости его челюстей.
Когда Вонищенка снова повернулась к нему, он успел натянуть шорты, а рубаху держал в руке. Она передала ему комок паутины и помогла перевязать самые серьезные ссадины.
Кройд вошел в церковь, и ему указали на переднюю скамью справа. Посаженым отцом Клодии должен был быть Карл. Хорошо еще, что он проснулся слишком поздно и его не заставили стать шафером. Хоть в этом смысле время было выбрано удачно.