— Я знаю это и приношу вам свои извинения. Могу сказать только, что, если вы отведете своих людей обратно в парк, я сделаю для вас все, что будет в моих силах. Для всех вас. — Хартманн широко раскинул руки. — Это все, что я могу вам предложить. Пожалуйста, скажите, что этого довольно.
Том Тадбери проснулся оттого, что кто-то приглушенно колотил по панцирю.
— Я не боюсь этих людей, мистер Кьюинн, и не стану своим молчанием помогать им осудить меня! Мы положим конец этому безумию, и немедленно!
— СВИНЬЯ! — визжал Том. — ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ! — Незримые удары градом посыпались на Тахиона. Он пошатнулся, упал, покатился по ступеням, попытался подняться на ноги, но снова получил оплеуху, упал и полетел по лестнице кувырком. — СВОЛОЧЬ! ДАВАЙ, БЕГИ, ДЕРЬМО, ВАЛИ ОТСЮДА, А НЕ ТО Я ШВЫРНУ ТЕБЯ В ЭТУ ЧЕРТОВУ РЕКУ! УНОСИ НОГИ, РОХЛЯ, ПОКА ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ ЧЕРЕПАХА НЕ ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ! БЕГИ, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ! ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ! ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ!
Балка задела стойку и зазвенела, как надтреснутый колокол. Грабовски очнулся, махнул крановщику, чтобы не опускал больше. И напряг слух, чтобы расслышать имя исполнителя: Том Дуглас.
Тахион поднялся и взглянул на безмятежное лицо старика.