— Они говорят, из-за реактора, где мы расщепляем уран, но это ерунда. Зачем я буду щепать уран? Вот лучину щепать — другое дело…
У меня есть способность поворачивать глаза так, что становится видна сущность вещей. Глянул я, к примеру, на оконную решетку, и вижу — вся она состоит из крошечных смешных штучек, которые трясутся, бестолково топчутся на одном месте и вообще суетятся, будто верующие, собирающиеся к воскресной обедне. Теперь их, слышно, называют атомами. Усыпив предварительно мистера Амбрустера, я начал строить из атомов, как из кирпичиков, нужные мне комбинации. Вначале, правда, я ошибся и превратил железную решетку в золотую, но тут же поправился и растворил ее в воздухе. Очутившись снаружи, я загнал атомы на старые места, и в окне опять возникла решетка.
С тех пор мы зажили мирной жизнью. Мирная жизнь и безопасность нам, Хогбенам, дороже всего.
Незнакомец ответил, что не прочь, и я зачерпнул ему ковш нашей пшеничной. От первого глотка он чуть не задохся, затем поблагодарил и допил, однако повторить не захотел, а сказал, что, если мы так гостеприимны, пусть лучше дадим ему раскаленный гвоздь и он его с удовольствием проглотит.
— Хороший выдался денек, — сказала ма, — не хотите ли выпить, сударь?
Но взбешенная толпа кинулась вверх по лестнице, и больше мы не услышали от мистера Гэнди ни слова.