Вижу, не действуют мои доводы, слова отскакивают, как горох, стоит майор и улыбается. И пошел я на примитивную аллегорию. Говорю: ну ладно, допустим, «отнять и разделить». Ведь это все-таки справедливее будет, чем «отнять и присвоить», да еще и за рубеж переправить, как это сейчас делается. Покачал головой майор, согласился — да, все-таки справедливее. Положение действительно очень тяжелое — с офицером, да еще летчиком с высшим образованием, приходится говорить, как с обманутым ребенком — тоже обманывать, но не так вредоносно. Кстати, именно радикальный демократ Г.Х.Попов в своей книге «Что делать?» буквально повторил лозунг Шарикова: «Главное в перестройке в экономическом плане — это дележ государственной собственности между новыми владельцами». Отнять и разделить!
Это развитие событий было радикально прервано «путчем» 19-21 августа, организованным группой высших представителей государственной иерархии СССР.
Методы подавления и принуждения всегда использовались в политической жизни. Но в большинстве случаев эти методы ориентировались на «материальные» результаты. Даже наиболее суровые деспотические режимы удовлетворялись лишь навязыванием человеку определенных правил действия. Они не интересовались чувствами и мыслями людей… Современные политические мифы действуют совсем по-другому. Они не начинают с того, что санкционируют или запрещают какие-то действия. Они сначала изменяют людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их деяния. Политические мифы действуют так же, как змея, парализующая кролика перед тем, как атаковать его. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления. Они побеждены и покорены еще до того, как оказываются способными осознать, что же на самом деле произошло.
Привычность полной занятости превратила в сознании наших людей это чисто социальное (созданное людьми) благо в разновидность природного, естественного условия жизни. Это, разумеется, сделало право на труд как политическую норму очень уязвимым. Люди его не ценили и никаких активных шагов по его защите ожидать было нельзя. Однако пассивная установка на отрицание безработицы была вполне определенной. Это показывали регулярные опросы социологов. Кстати, сами эти опросы должны были бы встревожить людей, но не встревожили — Горбачев периодически успокаивал: чего-чего, но безработицы мы никогда не допустим.
Война между ВКП(б) и церковью, которая продолжалась, то обостряясь, то затихая, с 1918 г. до середины 30-х годов, была борьбой двух легитимирующих инстанций (идеологической и церковной) за место в идеократическом государстве. По типу это была не война против мира символов, а религиозная война, утверждающая главенство одной стороны. Поэтому Дворец Советов надо было строить на фундаменте Храма Христа-Спасителя. Подрывом мира символов надо считать действия именно Н.С.Хрущева, при котором было уничтожено больше церквей, чем за предыдущие сорок лет. Но Хрущев в такой же, если не в большей степени, разрушал и символы большевизма.