— Ясно, — кивнул я. — На выходе ты получаешь полностью видоизмененную информацию о чашке. Так?
— А он еще уверял нас, что после смерти уже ничего не боится, — улыбнулся я Гамигину.
Новый, неожиданный взгляд… Новая личность… Пси-модули, о которых рассказывал Антоша…
— Понимаю, — наклонил голову Петр Николаевич. Привычка у него, видно, такая — не кивать, а только медленно голову наклонять.
— На следующем перекрестке сверни направо.
Можайское шоссе незаметно перетекло в Кутузовский проспект. За окнами машины тянулись еще не покрывшиеся листвой кусты, похожие на мотки колючей проволоки, меж которых виднелись зеленые карандаши стволов артиллерийских орудий, башни танков, похожие на профили дебильных, со скошенными лбами и срезанными подбородками Буратин, скорченные тела уродливых броненосцев, превращенных в боевые машины черт знает кого Прежде это место именовалось Поклонной горой Когда горку срыли, на ее месте разбили парк Победы. Наковыряли фонтанов, поставили здоровенный дрын с дудящими в дудки ангелочками наверху, а среди кустов и деревьев попрятали боевую технику. Как будто еще один неизвестный путчист снова готовился тайно ввести в Московию свое ржавое войско.