— Беатриса — не шлюха! Ее мучили, пытали...
— Утро. Часов восемь. — Диамни поднес к посиневшим губам эпиарха флягу, — Ты болтался по пещерам трое суток. С лишком.
— Не буду я спать, — сверкнул глазами Ринальди. — Откуда этот меч?
— «Возгордившийся» был бы моей лучшей работой, если бы я успел зарисовать лицо Ринальди в три четверти. Сначала мне казалось, что лучше сделать в фас и поместить его в центре композиции, но вчера, вернувшись домой, я понял, как ошибался. Это открытие перевернуло всю мою жизнь. — Боги, оказывается, можно говорить правду и при этом чудовищно лгать! Вчерашний вечер и впрямь все изменил. Сумасшедший художник умер, и даже Абвении не знают, кто родился. — Эрнани, я должен увидеть эпиарха Ринальди и зарисовать его лицо в три четверти.
Не соблаговолил. Спит. Хвала Ушедшим, спит! Если проснется, то... То Диамни Коро поправляет шкуры, на которых лежит натурщик.
— Ринальди, будь осторожен, не торопись. Рассмотри свиток как следует.