— Тогда пошли. — Ринальди, не дожидаясь помощи, попробовал подняться на ноги. Как ни странно, ему это удалось.
— Ни за какими, — пожал плечами эпиарх. — Беатриса в ночной рубашке еще хуже, чем в платье. Созерцать ее обнаженной меня, скажем так, не тянуло. Это тебе нравится спать на терках.
Ринальди медленно — мешал ошейник — повернулся к художнику.
Об исчезновении Беатрисы Борраски Эрнани узнал от брата. Эридани, в своем четырехцветном плате похожий на огромный боевой корабль, вошел в комнату как раз тогда, когда они с Ринальди смеялись над виршами Номиритана, расписавшего войну котов и собак так, словно это были люди.
— Тебе платят за то, чтобы я не лез на стену от скуки. — Эрнани откинул со лба золотисто-каштановую прядь, — и у тебя это получается. С тобой мне легче, чем без тебя, и у меня есть глаза. Ты рожден художником, но тебе не нравится жить во дворце.
— Хватит. Ты принадлежишь не ей, а Этерне.