— Мастер, я... Я все передал точно, у Ринальди на самом деле абсолютно правильные черты, я ему не льстил.
— Спасибо. — Больной мальчик, ставший повелителем огромной разрываемой смутами анаксии улыбнулся. — Помоги мне перебраться к окну и сядь рядом. А меч... Положи его так, чтобы я не видел, мне страшно ни него смотреть.
— Нет. — Голубые глаза блеснули, напомнив о неистовой эории, в праведном гневе прошедшей через обомлевшие Гальтары и потребовавшей суда над насильником. — Я останусь.
Ринальди метнулся вперед, подхватил тщедушное извивающееся тельце, поднял над головой и с силой отшвырнул. Кликуша, отчаянно вопя, пролетел над перевернутой тележкой, врезался в угол дома и замолк. Какой же силой надо обладать, чтобы сотворить такое! Или дело не только в силе? Художник торопливо перевел взгляд на эпиарха. Тот стоял неподвижно, лишь поднявшийся ветер трепал светлые волосы Ринальди. напоминая о том, что это человек из плоти и крови. Площадь потрясенно молчала. Наследник трона медленно обвел глазами замерших гальтарцев, зло улыбнулся и повернулся к дрожащей Беатрисе.
Ринальди Ракан взмахнул рукой, повернулся и быстро пошел в глубь галереи. Он сумел не оглянуться, заворачивая за угол. Оборачиваться — дурная примета.
— Не только, — безжалостно припечатал художник, — судя по тому, что у тебя на лбу, ты еще и единорог, но, прежде всего — осел... Осторожней!