– Рад, что мне не нужно бегать под таким дождиком, – заметил я. Парочка Ворошков попробовала обогатить меня подобным опытом, но барьер между Хатоваром и равниной легко отбросил их снаряды. А заодно и поглотил их магию. Снаряды не взрывались, даже падая на землю.
– Я не флиртовала, отец. Я с ними только разговаривала.
Едва форвалака приостановила бег и набросилась на призраков, они тут же растаяли.
Нечто в этом пришествии Черного Отряда настолько встревожило Душелова, что она твердо решила посвятить все свое внимание исключительно этой проблеме. Нечто в этом пришествии Черного Отряда затронуло практически каждого, имеющего какой-то вес в таглиосской империи, хотя новость об их возвращении едва успела распространиться, а тех, кто видел Отряд собственными глазами, и вовсе не было. А вся обычная вражда и внутренние трения странным образом почти прекратились, причем именно в то время, когда фракционализму полагалось расцвести пышным цветом из-за того, что старые противники попытались бы воспользоваться ситуацией для собственной выгоды.
На фоне полыхающих в городе пожаров из воды поднималось нечто. Существо напоминало гигантскую утку, чей ухмыляющийся клюв усеивали зловеще поблескивающие зубы. И оно было не одно.
Мы с Лебедем стояли, глядя из окна зала, где пройдут наши переговоры с Шеренгой Девяти. Вскоре. У них ушло немало времени, чтобы добраться до Хань-Фи, а затем изменить внешность, дабы сохранить анонимность. Из окна мы не видели ничего, кроме тумана. Лебедь так и не бросил подобранный камень.