Пока Тобо говорил, его руки ни на секунду не останавливались. Но их движения не имели никакого отношения к его словам. Он занимался тем, чего я не мог увидеть.
Неужели такое приходит с возрастом? И начинаешь больше беспокоиться о людях и их взаимных трениях, чем о драматических событиях и насилии и жестокостях, которые эти люди совершают?
Дрема нервничала, опасаясь, что я выскажу свое дурацкое мнение кому-то из Девяти, и тогда оскорбленная сторона отбросит все доводы разума и собственные интересы и навсегда откажет нам в знании, необходимом для починки врат, ведущих в наш родной мир. Она преувеличивает мою способность возбуждать недружественные чувства.
Ворошки пока оставались вне схватки. Один горел на склоне восточное нас. Другой взлетал все выше и выше, теперь уже таща за собой шлейф дыма. Последний осторожно кружил – то ли выжидая момент для нападения, то ли просто наблюдая. Всякий раз, когда он начинал пикировать, на него наставляли десяток бамбуковых шестов, предлагая радушную встречу. Подозреваю, что почти все эти шесты были уже пустыми. Но он мог узнать правду только самым неприятным способом.
– Монстр наверняка знал, что его будут преследовать. У Солдат Тьмы есть такая репутация. И они уже пытались ее убить по куда менее веским причинам.
И даже если не считать расстояния, эти места для них полны предрассудков. К тому же в семействе Ворошк сменился глава. Некто по прозвищу Старейшина неожиданно умер примерно в то время, когда мы вышли на равнину. А его преемник, похоже, больше ориентирован на действия.