– На дворе – XXI век, а наследники и потомки настоящих преступников, на совести которых гибель ни в чем не повинных жертв, считают себя вправе «прощать» их. Ну да ты сам знаешь, Хирон.
И по причине этого противоречия я полагаю, что ей стоило бы избрать сферу деятельности, где можно будет избежать эмоционального контакта с людьми. Пусть попробует себя в информатике или в любой иной области, связанной с наукой или техникой.
Мы продолжали наши совместные труды. Я знал: настанет минута, когда надо будет сказать Афине то, что она еще не готова услышать, – и потому старался не терять времени даром, готовя ее дух. Я объяснил, что мысль возникла раньше слова. А раньше мысли была искра Божья. Все, решительно все на этом свете исполнено смысла, и самая наималейшая малость должна быть принята в расчет.
Это мнение оспаривает викарный епископ Эваристо Пьяцца: «То, что предстает нашим глазам, не есть духовное пробуждение, столь желанное всем нам, но волна того, что американцы именуют „Нью-Эйдж“, своего рода питательная среда для вседозволенности, приводящей к попранию священных догм и к тому, что самые абсурдные идеи прошлого вновь овладевают умами. Не слишком щепетильные шарлатаны вроде этой ливанской леди внедряют свои ложные идеи в слабые, легко поддающиеся внушению головы, преследуя всего две цели – извлечение прибыли и личную власть».
– Почему ты спросила об этом? Я молча ждала ответа.
Афина, не сводя глаз с огонька свечи, молча кивнула.