– Не можешь, а должен. Когда-нибудь разбогатеешь на этом и будешь помогать маме.
– Я знаю ответ: потому что там, наверху, сидит некто, скрытый за облаками, в неизреченной мудрости своей руководя и отдавая приказы. А внизу мы вступаем в физический контакт с магической реальностью и можем сами выбирать, где окажемся, ступив шаг.
В отчаянье и недоумении – что же это за чертов мир? – я ушла в заснеженный лес, изрыгая хулу на Господа, так несправедливо устроившего все. И когда присела у подножья дуба, ко мне приблизился мой хранитель. Сказал, что замерзну, а я ответила, что, как медик, знаю пределы человеческой выносливости и, почувствовав, что приближаюсь к ним, вернусь в лагерь. Спросила, что он делает здесь?
Перед первой встречей с актерами Афина пришла ко мне. Прочитав мою статью о Саре, она вбила себе в голову, что я понимаю ее мир – а это не в полной мере соответствовало действительности. Моя единственная цель заключалась в том, чтобы привлечь ее внимание. Хоть я и пытался принять как должное существование некой невидимой реальности, способной вмешиваться в нашу жизнь, единственным побудительным мотивом была любовь, признать которую я не желал, что нисколько не мешало ей развиваться, исподволь, неуловимо производя свое опустошительное воздействие.
– А под конец Дева сказала: «Но мой сын так и не послушался меня. И сегодня я этому рада».
Один-единственный раз я нарушила закон нашего племени, который велит, чтобы в миг появления ребенка на свет отец его находился рядом с роженицей. Но повитухи все же пришли, хоть и знали, что я забеременела не от цыгана. Пришли, распустили мне волосы, перерезали пуповину, завязали на ней несколько узлов, передали мне младенца. Обычай велит завернуть ребенка в одежду отца, а мне от него осталась только простыня, еще хранившая его запах, и порой я подносила ее к лицу, чтобы вновь почувствовать его. Теперь этому едва уловимому аромату суждено будет исчезнуть.