Целые часы она проводила, глубоко погрузившись в созерцание. У нее были явные способности к музыке, говорили, что она прекрасно танцует, но поскольку церковь – неподходящее место для этого, она каждое утро, перед тем как идти в университет, приносила свою гитару и пела Пречистой Деве.
– Это не важно. Знаете, что случилось несколько минут назад? Вы сумели войти в транс – и безо всяких танцев.
– Вместо того чтобы противодействовать, попробуйте помочь ей, – настаивал психиатр. – Быть может, увидев, что вы не возражаете, она откажется от своей идеи. Год, проведенный вдали от всех ее близких, должен был развить в ней некий, как мы говорим, эмоциональный голод, который она пытается теперь утолить такими вот мелкими провокациями. И устраивает их с единственной целью – убедиться, что ее любят.
– Я должна ехать, – через некоторое время сказала Афина. – Меня проводит мой друг – когда-нибудь я тебя с ним познакомлю.
– …хотя, по моему мнению, нам следует называть Его Богиней. Матерью. Не той, кто подкидывает свое новорожденное дитя к порогу приюта, а Той, кто живет в нас и оберегает нас в минуту опасности. Она всегда пребывает с нами, когда мы выполняем наши повседневные дела с любовью и радостью, сознавая, что ничто на свете не страдание, но все – лишь способ восславить Сущее.
Прежде чем понять могущество, которое носим в себе, и уже открытые тайны, нужно сначала сделать так, чтобы все поверхностное – ожидания, страхи, видимости и мнимости – сгорело дотла. Лишь тогда наступит то умиротворение, которым был сейчас объят лес: ветер чуть шумел в кронах деревьев, сквозь пелену туч проникал свет луны, слышались шорохи – это вышли на ночную охоту звери, исполняющие цикл рождения и смерти Матери и никем никогда не порицаемые за то, что следуют своим инстинктам, своей природе.