– Кто бы ни дал, это не важно. Но я не спрашивала, как вас зовут. Я хотела знать, кто вы. И почему подошли ко мне. И почему я ощутила такую же необходимость говорить с вами. Может быть, оттого, что, кроме нас, в гостиничном кафе не было других женщин? Нет, не верю! И потом вы говорите какие-то очень важные для меня вещи.
– Есть два вида букв, – объяснял я. – Первые выводятся тщательно, но без души. В этом случае, какой бы превосходной техникой ни владел каллиграф, он сосредоточен только на мастерстве – и не совершенствуется. Он начнет повторяться, он остановится в своем росте, а однажды просто бросит свое занятие, ибо оно ему смертельно надоест.
Но это не было ответом: возможно, она, хоть и говорила как настоящая англичанка, просто не нашла нужных слов.
Все мы, включая режиссера, вскочили. Андреа, метнув в меня яростный взгляд, все же направилась к Афине. Но прежде чем успела дотронуться до нее, та попросила всех вернуться на свои места.
– Лично я молюсь святой Саре. Но здесь мы – только частица Целого и потому не молимся, а празднуем.
Он был прав. Все это могло помочь моей карьере, а могло бы и погубить ее. Так что я решил сформулировать суть того, что было написано мною вместе с Афиной.