А потом ушла и несколько часов брела по лесу. Вспоминала, как вынашивала дитя, как ненавидела его и любила – и его, и мужчину, от которого понесла.
И вдруг что-то изменилось. Сначала – в самой Афине. Потом – во всем агентстве.
– Это пройдет. Через неделю никто больше не будет говорить об этом. И тогда придет наше время действовать – не для того, чтобы отбивать идиотские атаки, а чтобы мудро и уверенно придать твоим трудам новое измерение.
– А ты, хоть и владеешь словами, но еще не научилась управлять пробелами. Когда ты собранна, твоя рука не знает погрешностей. Но, перескакивая от слова к слову, она теряется.
Битых два часа, перебарывая головную боль, я считала все это вздором и нелепостью, но не могла допустить, чтобы спицы вели мои руки, а не наоборот. Сделать что-нибудь не то способен каждый, зачем надо было просить об этом меня? Потому что он знал – я одержима страстью к геометрической четкости и к совершенству.
– Сядьте в автобус, только и всего, – ответила она. – Хоть я и не верю, что найдете то, что ищете. А хотите побольше узнать о Дракуле – почитайте книжку. Автор, впрочем, никогда не бывал там, куда вы собрались.