– Прекрасные и верные слова. Но ты уверена, что человек хочет этого? Что ему нужна эта свобода – самому определять, куда направлять свои шаги?
А теперь повернись и ступай навстречу ко всем тем, кто думает, будто ты знаешь все. Убеди себя в их правоте – ибо все мы знаем все, просто в это надо поверить.
Тогда я заговорила о женском журнале, лежавшем передо мной, и мужчина за соседним столиком, выждав немного, поднялся и вышел. Теперь я могла сказать, кто я.
– Не всегда. Но в твоем случае – пока не дотронешься до этой руки, не сможешь улучшить… каллиграфию, скажем так.
Я на своей шкуре испытала, что такое, когда ребенка лишают матери. Так что, как только сюда явится первый судебный исполнитель, я буду стрелять. Пока патроны не кончатся. А кончатся – возьму кухонный нож! Выбьют – буду защищаться зубами и ногтями! Но Виореля они заберут только через мой труп. Пишется?
И вот, во всеоружии собственного опыта, я могу «видеть», что произошло в тот вечер: душа Афины следовала звукам музыки, тогда как тело ее двигалось в противоположном направлении. По прошествии некоторого времени душа отделилась от тела, и в открывшееся пространство наконец смогла проникнуть Мать.