– Хочу сразу всего. Хочу зверства и нежности. Хочу тревожить соседей, а потом пытаться успокоить их. И женщины в постели мне не нужны. Нужны мужчины, настоящие мужчины – такие, как ты, например. Пусть любят меня или пользуются мной, это не имеет значения – моя любовь больше этого. Хочу любить свободно и позволять всем, кто вокруг, вести себя так же.
– Ну да. Но причина этого улучшения – вы, не так ли?
Однако для нее это уже не было новостью – какое-то время назад друг семьи в приливе ненависти уже крикнул ей: «Ты – неблагодарный приемыш! Ты им – не родная! И оттого, наверно, не умеешь себя вести!» Она швырнула в него пепельницей, поранив ему лицо, двое суток проплакала, запершись в своей комнате, а потом приняла это обстоятельство как данность. У друга семьи на всю жизнь остался шрам, происхождение которого он объяснить не мог, так что приходилось врать, будто на улице на него напали грабители.
Знаю только одно: с той минуты символы стали возникать повсюду, ибо разговор этот открыл мне глаза. Мне нелегко это далось, но все же однажды вечером я сообщил домашним, что, хотя у меня есть все, о чем только может мечтать человек, я несчастлив, ибо родился на свет, чтобы стать кузнецом. «Ты родился цыганом, – возмущенно вскричала жена, – ты претерпел столько унижений, чтобы достичь того, что достиг, а теперь хочешь вернуться назад?!» А сын был страшно доволен, потому что ему тоже нравились деревенские кузницы, а вот научные лаборатории в больших городах он терпеть не мог.
– Я вижу ее ауру. Она исцеляется от ненужного страдания.
– Разговаривает с существами из параллельного мира.