Седые брови растрепались, на лице появилось выражение раздражения и неприязни. Сейчас он был похож на поднятого из берлоги медведя.
Каждый исторический период имеет свои приметы. Постперестроечную эпоху наглядно характеризуют решетки на окнах, стальные двери, бум на собак бойцовых пород, плодящиеся в геометрической прогрессии частные охранные фирмы и оружейные магазины. И еще – униформа. Рэкетирские спортивные костюмы и кожаные куртки, черные рубахи «Памяти», портупеи и сапоги казаков, полувоенные френчики «соколов» Жириновского, фашистские, калединские и прочие мундиры преследуют, в общем-то, одну цель – обозначить принадлежность их хозяина к определенной группе, а следовательно, его защищенность. В период атрофии законов и всемогущества силового беспредела это своеобразный защитный знак «не тронь меня».
Респектабельный сорокалетний мужчина забрал в горсть подбородок и задумался. Властное лицо опечалилось.
В то же самое время в полицейском участке на Тиносе Влакос инструктировал группу задержания.
– Лежи, лежи, не мешай, – лихорадочно шептал лекарь, не слишком успешно продолжая свои действия.
– Это у нас аллея Боевой славы, – на ходу пояснял он. – А это плац.