Деньги усыпили бдительность и внушили уверенность, что его ни в чем не подозревают. На том и строился расчет Ильяса.
Всего лишь одно слово, заимствованное из великого и могучего русского языка, передавало таинственную непостижимость явления, с которым пришлось столкнуться. Терлоев ткнул рукой в стальной лист, для лучшего обзора оторвал несколько досок, провел пальцем по рядам заклепок и отступил в сторону. Лема сделал свое дело – привел старшего, теперь разбираться с бронированным пивным ларьком должен был он.
– Сообщи дежурному ГУВД, – приказал Коржов и отключился.
– Пойдем посмотрим... Лема опустил ногу в люк, но замешкался и оглянулся на старшего.
Во Вьетнаме к сторожевой вышке военного аэродрома США подошла женщина и, задрав юбку, принялась мочиться стоя, чем привлекла внимание часового. Пикантное зрелище настолько захватило парня, что он не заметил арбалетчика, приблизившегося на расстояние прицельного выстрела, и получил стрелу в сердце, после чего вьетконговцы взорвали аэродром.
Полковник прекрасно понимал, что если точно выполнить инструкции Директора, то от громадного сложного механизма власти, созданного Верлиновым, останется жалкий огрызок. Именно этого и добивается руководитель ФСК, которому совершенно не нужен могучий монстр, грозящий в любой момент выйти из подчинения. Но здесь интересы Директора и Дронова резко расходятся. Никто не называет кочерыжку кочаном капусты. Точно так же урезанное мощное Управление превратится во второстепенный отдел. Неминуемо снизятся «потолки» званий, упадет роль начальника... Значит, никогда не бывать Дронову членом коллегии ФСК, никогда не получить генеральские погоны! И хотя открыто выступать против предложений Директора Дронов не мог, но он не собирался рубить сук, на котором сидит. Способы сохранить штаты, силу и мощь Управления предстояло продумать. А пока полковник прилежно говорил то, чего от него ожидали. Тем более что дело было привычным.