Пригнувшись к земле и расставив руки, девушки кружились в зловещем танце, выставив перед собой остро отточенные клинки. Они то бросались вперед, то отскакивали, наносили удары и уворачивались, подпрыгивали и приседали. Девичьи тела покрылись потом. Упруго подпрыгивали Светкины груди, свободно раскачивались более мягкие Зойкины. Когда они нагибались и приседали, открывались новые ракурсы, и зрители возбужденно сопели.
– Не расстраивайся ты так! Надо будет – бритовкой подрежешь, он и выкатится. Ничего особенного тут нет. Ребята, когда залетают на «мохнатом сейфе», живо выпарываются...
– А уведомление из Москвы мы не получили... – с недоумением сказал Кленов, рассматривая подпись генерала и гербовую печать управления. – Я еще удивился, что вы едете...
Светка отбывала трешник, год она уже разменяла. Зойке предстояло размотать два года. В принципе они могли освободиться одновременно по сроку, если не уходить на УДО. Взысканий у Светки не было, и она подумывала о том, чтобы «откинуться» до срока, хотя у «правильных» девочек это считалось западло: надо отбывать срок «звонком» – сколько написали в приговоре, столько и отсидеть, чтобы не зависеть от ментов и не заискивать перед ними. Обе понимали: если Зойка останется одна, без поддержки, ей придется плохо.
– Это молодой, но деловой, – пояснил он удивленному Вовчику. – Наш пацан, шпанский.
– Как сама? А кто у нее спросил? – начала заводиться Маркиза.