– Стреляй! Стреляй! – хрипло надсаживался Боксер, и, как бы выполняя приказ, сзади выстрелили: раз, другой, третий.
– Многие жаловались на него, общество хотело разобраться, его самого послушать, поправить немного, но он нас всех оскорбил, а себя выше поставил...
– Их там уйма! – сказал Кривуля с таким достоинством, будто сам их все и придумал. – Слово надо при себе держать. За неосторожное слово спрос может быть. Видел, как арестанты на свободе себя ведут? Молчаливые, будто заторможенные. Три раза его спросишь, пока ответит. Знаешь, почему?
Натаха по-прежнему различала только две краски: черную и белую. Если человек сидит в хорошем автомобиле, значит, у него все хорошо.
– Оба на месте... Лучше одним заходом поставить, – деловито ответил Кривуля.
Но грубая простота имеет и свои положительные стороны, ибо все оперативные планы ориентируются не на нее, а на самый тонкий и хитроумный расчет. Столкнувшись с не отягощенной хитростью, умом и расчетом примитивностью, они рассыпаются в пыль. По Шерипову работали три бригады наружного наблюдения одновременно, и у него не было ни одного шанса отрубить «хвост». Если бы он действовал традиционными методами...