– Руки! – рявкнул Кленов, тот послушно завел руки назад, и Викентьев защелкнул наручники. После этого второй номер расписался в получении смертника, и его отвели в фургон. Часы показывали ноль пятьдесят, когда группа тронулась в обратный путь.
– Я думал, ты умнее! – глаза опера находились совсем рядом. В них отчетливо читалось превосходство.
– Повезло тебе, ублюдок, – сказал Викентьев и расстегнул наручники. – Сейчас мы тебя отпустим. Выведем отсюда, посадим в такси и езжай к дяде Леше. Понял? К дяде Леше. Он знает, что с тобой делать дальше.
– Да брось! Пошли в кровать, я тебе все сделаю!
Звуки выстрелов пронеслись по подъезду снизу доверху и эхом вернулись обратно. В такие минуты думать некогда, действия зарождаются на уровне рефлексов. Если нет навыков участия в перестрелках, то человек впадает в ступор и не делает ничего. Или делает то, чего делать нельзя. Или то, что надо, но не так...
– Ну? Только не вздумай фуфло прогнать, – угрожающе придвинулся Лис и вонзил в мутные и мокрые глаза предателя обжигающий взгляд.