– Он мне сразу не понравился, – зловеще цедил Угрюмый. – На «утку» похож. И говорить при нем было нельзя, и бабки показывать. В гробу я видал таких друзей детства... Может, еще пионервожатого приведешь или комсорга?
– Все твое? – Голос у Каймакова почему-то был сиплым.
– К Арсену, – коротко ответил Гена Сысоев. – Я работаю на Седого.
После двухсот граммов коньяка и сытной закуски непьющий Каймаков расслабился, терзающие его страхи и сомнения исчезли, и, глядя на исполняющую стриптиз Верку, он блаженно улыбался, хлопая в ладоши в такт негромкой музыке, льющейся из колонок проигрывателя. Сейчас он не видел выступающую вперед нижнюю челюсть, крупный плоский нос, огромный выпуклый лоб, и внешность девушки не казалась отталкивающей. Внимание сосредоточилось на другом: гладкой коже плеч, крепких правильной формы ногах, округлых бедрах.
– Сколько-сколько? – переспросил Межуев сдавленным голосом. – Да, на них действительно можно выехать за кордон!
В торце дома напротив были устроены бетонные ступени, уводящие на пару метров ниже уровня земли, где виднелась основательная даже на вид железная дверь, ведущая в спецсооружение: эвакуатор номер двадцать шесть.