– «Счастливца», – передразнил парень. – Скоро он будет на месаре сидеть и ногами дергать...
– Что за чертовщина? – Васильев остановился и замер, вслушиваясь. – Вроде гул какой-то... Давай тихо...
– Раньше надо было плакать, иуда! – сказал майор с Петровки, и хотя в голосе звучало презрение, но и обыденность проскальзывала: не впервые задерживал и слова такие произносил много раз.
Ровно через двадцать минут, прыснув маслом на петли и легко открыв замок, в квартиру абсолютно бесшумно вошли Морковин и его спутник, который до момента оставления официальной службы скрывал от клиентов свою фамилию, пользуясь той, что была записана в документе прикрытия, – Сидоров. На ногах у обоих были специальные тапки на войлочной подошве, которые выдаются в некоторых музеях для сохранности ценного паркета.
– Зачем вам этот парень? – построжавшим голосом спросил Григорьев.
Все произошло очень быстро, мичман не сразу понял, что остался один. Потом мгновенную растерянность сменила дикая ярость. Он дал полный ход и заложил вираж, ложась на боевой курс.