– Оперативная информация, – небрежно бросил Котов. На самом деле завесу тайны ему приоткрыл командир группы немедленного реагирования. Сделано это было во время совместного распития водки и с условием соблюдения строжайшей секретности. Ответ Котова исключал дальнейшие расспросы: у сыщиков не принято интересоваться источниками оперативной информации и выдавать их.
Из кармана широких адидасовских штанов Борисов извлек сигареты, щелкнул диковинной зажигалкой, прикурил и, перегнувшись в кресле, поднес огонек Верлинову.
Через час Боруля ушел. Почти сразу вошел Левин. Он был оживлен и пребывал в хорошем настроении.
– А вы не думали о том, чтобы использовать смазку? – спросил Верлинов. – Закачать под давлением техническое масло, или мыльный раствор, или еще что-нибудь подобное?
– Не врешь? Все так и было? – озабоченно спросил он, когда приятель замолчал и полез в продранный «дипломат», но тут Каймаков со стуком выложил перед ним вещественные доказательства своей истории.
– Видишь! У них линии перегружены, у сволочей, – добродушно буркнул Вовчик. А Каймаков понял: сыщики ушли. Он понемногу стал привыкать к тайнам, слежке, конспирации, условным сигналам. Больше того, почувствовал притягательность новой жизни – необычной, насыщенной и острой, выгодно отличающейся от пресного и унылого повседневного существования.