Евсеев-Таубе вздрогнул. Рядом стояла Алика и тоже смотрела в окно. На ней были только короткие штанишки от пижамы. Она обняла себя за плечи, смяв маленькие торчащие груди. Лицо заспанное, на правой щеке – розовый след от подушки.
– Ты сильный, ты большой, ты больше их всех! – горячечно шептала девушка, и полуприкрытые глаза влажно и откровенно блестели. – Ты самый лучший мужчина! Самый! Скажи – тебе хорошо со мной? Скажи... Скажи!
Он видел, как тревожно блеснули глаза Евсеевой и маленький рот, затерявшийся где-то между глубокими носогубными складками, задрожал. Но удостоверение она изучила внимательно, после чего кивнула и заметно успокоилась. Всю жизнь она с доверием относилась к таким документам, а об ослаблении контроля за кадрами и неумеренном развитии полиграфической техники ей ничего не было известно.
Раз! Ремень перехлестнул горло водителя. Макс умело натянул концы – мягкая кожа хищно впилась в шею, ощутимо перекрывая кислород.
– Давай за Макса и выпьем, – предложил Спец.
– Так, – кивнул Фокин. – Но долго оно продолжаться не может, это время. Рано или поздно оно закончится. Только в отношении тех мразей, которые Наташку...