Клевец работал без куража, в его голосе не было напора, который придает любому оперу радость от раскрытия преступления. Фокин начал кое-что понимать.
– За парикмахерской направо, – сказала пассажирка спустя несколько минут. – Вон та пятиэтажка, второй подъезд.
– У меня есть подруги, у них мужья, приятели, друзья мужей...
Он осторожно достал из кармана свидетельство о рождении, развернул и показал явно взволнованным и настороженным молодым людям.
– Здорово, Максик! – Слон протянул Карданову тяжелую ладонь. Уголки не привыкших улыбаться губ чуть загнулись вверх. Хорошо знающий Веретнева человек мог определить, что он очень рад встрече.
– А про то, что я прилетел из Лондона, ты просто догадался? Давай жми!