Она долго жаловалась на неустроенность, несправедливость жизни и неблагодарность окружающих людей, но затрагивать тему, интересующую Веретнева, явно не собиралась.
Татарин пришел в себя, с трудом сел, но его качало из стороны в сторону, и он оперся спиной на шершавый бетон. Смуглое лицо стало белым, как творог.
– Уходим! – повторил Макс. На этот раз их никто не задерживал.
– Ясно. – Фокин вздохнул. – Разрешите идти? Вернувшись в свой кабинет, майор вызвал Сомова.
Фокин вернул телефон и направился к передвижной лаборатории. Сименкин выскочил ему навстречу.
Савик кивнул головой и запер дверь изнутри. Стремянка уже стояла наготове у самого начала первой дорожки. От прорези в стенке бассейна до вертикальной хромированной лесенки было не больше сорока сантиметров.