— Что? — не понял оперативник. — Не болит. Почему она должна болеть?
— Деньги принес? — гортанным голосом произнесла Антонина. Нет, не Антонина. Над ним, чуть согнувшись и уперев руки в бока, вновь стоял Димка. Только с широкими кавказскими усами, лихо закрученными кверху, и в материном халате, от которого тянуло каким-то мертвенным смрадом. Опять галлюцинации? Почему у него голос Рубена из чебуречной на Богатяновке?
При слове «Консорциум» психиатр шарахнулся в сторону и тревожно огляделся по сторонам.
— Скорей вниз, Зоя Васильевна, вашему пациенту плохо, — отрывисто сказал он.
— А кто еще видел этот цилиндрик? — спросил голубоглазый. И его молчаливые спутники замерли в ожидании ответа.
Нижегородцев устало покрутил головой, разминая шейные позвонки. Хрустнули хрящи, шея расслабилась. Он не отрываясь смотрел на собеседника, хотя по выражению его лица понял, что тот ничего не скажет. Во-первых, присутствие земляков делает таких людей несговорчивыми, даже если они стоят в стороне и не могут ничего слышать.