— Кола и фанта в холодильнике, — все еще всхлипывая, ответила она.
Ходаков выключил стеклоочиститель, слегка повернул голову, и отраженные зеркальцем заднего вида солнечные зайчики пробежались по его худому волевому лицу много испытавшего в жизни человека, погладили хищно загнутый тонкий нос и заставили прищуриться пронзительные голубые глаза. Василий Иванович любил теплую ясную погоду, да и вообще любил ясность во всех делах.
— А в чьей это компетенции? — спросил Петров. Внутри у него все трепетало.
— Улик им не хватило, — выругался Рожков. — Небось там ему смывы на пороховой нагар не делали!
— Короче, Склифосовский! — одернул его Каймаченко.
Папуас мчался огромными прыжками, ветер упруго бил ему в лицо, он спасал свою жизнь и был уверен, что ему это удастся, что даже пули не смогут его догнать. Но это ему только казалось. Будто острая палка ударила его в спину, все завертелось перед глазами с бешеной скоростью, а тело покрылось какой-то липкой противной жидкостью. Уже в следующую секунду он провалился в черную головокружительную бездну. Его ноги рефлекторно подергивались, как будто уносили его к счастливой жизни, но продолжалось это недолго.