— Не боись, дядя Коля! Мы не в таких переделках бывали!
— Значит, придется объявлять общегородскую тревогу! — наконец сказал он. И отключился.
Лизутин изо всех сил выпятил грудь. Он стоял добрых пятнадцать минут, но теперь это окупалось.
Приемная выглядела по-другому: здесь был сделан евроремонт, стояла хорошая мебель и компьютер. За ним сидела молоденькая девушка в белом халате с ярким макияжем на симпатичной мордашке. Казалось, что все это перенесено в дотируемую психбольницу из преуспевающего банка.
Ходаков поднялся с кресла, сделав извиняющийся знак Фокину и Клевцу. Когда речь идет об агентурной информации, обижаться на секреты не приходится даже друзьям. Кедр вышел в соседнюю комнату и плотно прикрыл дверь. Выражение лица Василия Ивановича и его голос сделались совершенно другими. Он уже разговаривал не с любовницей, а с проверенным тайным осведомителем. Зоя превратилась в Лису, а Ходаков — в Кедра.
«Гости» прошли на тесноватую кухню со специфическим запахом мусоропровода. Через несколько минут подошел Рохланов, мигом заставивший стол бутылками и закуской.