— Тогда давай к тому окну. Только теперь я на тебя залезу.
Нижегородцева Ивлев вначале как бы не заметил, но потом повернул к нему вытянутое лицо с пухлыми губами.
Нижегородцев скрипнул зубами. Мозаика сошлась. Но испытывал ли он от этого удовлетворение? Скорее наоборот.
Голос у Лизутина был зычным и властным. Из него вполне мог выйти хороший певец. Конечно, не тенор, а баритональный бас.
— А что делать… — неохотно откликнулся он.
— И чего он ко мне привязался?! — возмущенно обратился Хазвах Судзиев к торгующим рядом соплеменникам. На время диалога с майором они незаметно покинули свои места, а сейчас настороженно возвращались обратно. На вопрос Хазваха они только пожали плечами, но оставили его без ответа. Лица, как и положено, выражали сочувствие земляку, но, в отличие от слов, выражение лица к делу не пришьешь.