Праздник шумел и за широко открытыми воротами. У противоположной от конюшен стороны двора установили помост, на котором играли музыканты — на мой взгляд, куда лучше, чем их собратья на площади. В центре двора горожане отплясывали незнакомый мне танец, а по краям стояли столы, уставленные жбанами с пивом и разнообразными закусками. От запаха еды в животе засосало. Да уж, считай, сутки маковой росинки во рту не было. С чего бы это Шилько, хозяин постоялого двора, так расщедрился? Не замечал за ним подобного. Или заплатил кто? Черт! Да что за праздник?
— А золото? — не очень разумно оставлять Карла наедине с деньгами.
Выбора не осталось: стараясь двигаться как можно тише, пополз в заросли крапивы слева. Снова грязь, снова волдыри и вытягивающий терпение зуд. Привычная боль. Видимость выбора. Я опять делал все, чтобы спасти свою шкуру. Скоро шкура будет порядком потрепанной… Очень, очень потрепанной. Я был готов содрать с себя кожу, только бы это прекратилось.
Вот как бывает. А место казалось безопасным.
— Да к тому же про обоз я случайно услышал, когда солдаты об этом в кабаке трепались. Вот только встречать его они собирались после леса, где мы его ждали, а не до, — Анри замолчал и кивнул на кожанку. — Ну как, отстирал?